Безошибочный выбор - плавание

Мастер спорта по водному поло Андрей Лашхи третий год работал тренером по плаванию в детской спортивной школе, когда познакомился с двухлетним Гришей и его родителями. В бассейне, где проходили тренировки, Андрей заметил, как малыш, который возится с игрушками в «лягушатнике», без конца норовит погрузиться в воду с головой и утонуть. «А давайте научим его плавать!» – предложил тренер его маме. И та ответила: «Нет, к сожалению, это невозможно, у него аутизм». Тогда Андрей впервые услышал это слово, заинтересовался, начал изучать. И решил, что обязательно попробует научить особого малыша держаться на воде. Сейчас Грише уже 19 лет, он давным-давно научился плавать и продолжает заниматься у Андрея, для которого с той первой памятной встречи началась новая страница его профессиональной жизни.

– Мой стаж работы с особыми детьми уже больше 17 лет, – рассказывает Андрей. – В основном это дети с ментальными особенностями: аутизмом, синдромом Дауна, тяжелыми множественными нарушениями развития. Есть и «опорники», но их значительно меньше.  

А началось всё с Гриши. У него был достаточно сложный случай, но не самый тяжелый. Мальчик не разговаривал, непонятно было, как с ним общаться.  Я начал с ним заниматься, и вдруг выяснилось: всё то, чему меня учили в институте, что объясняли и делали мои тренеры, а также мой личный опыт не дают результатов. Вообще никаких! Ребенок не понимает, не мотивирован, сказать не может. Две разные планеты – я и он…

Тогда я стал искать, подбирать упражнения, чтобы научить Гришу и других ребят с особенностями развития плавать. Этот поиск затянулся на несколько лет. Ко мне на занятия приходили новые особые дети. И постепенно мне стали открываться механизмы, как тренер может работать с ребенком с задержками интеллектуального и речевого развития, а также при отсутствии у него мотивации.

Прошло еще пару лет. Родители приводили ко мне очень разных ребят, и к каждому нужен был индивидуальный подход. Но навыки, которые я получил благодаря своим первым особым ученикам, в любом случае работали. У меня появились идеи, как эти навыки систематизировать. На это ушло еще примерно лет пять – на поиск, описание, отбрасывание всего ненужного и неважного. В итоге родилась основа авторской методики. После чего я ее начал обкатывать на своих учениках, шлифовать, анализировать, что подходит, а что нет. В конечном итоге появилась система, которая мне сейчас позволяет заниматься, в принципе, с любым ребенком, даже с очень тяжелым. Например, если у него аутизм и поражение опорно-двигательного аппарата. Или, допустим, если у ребенка синдром Дауна тяжелые психо-речевые задержки.

– Андрей, почему вам пришлось разрабатывать свою систему занятий с такими детьми? Разве готовых методических материалов не было?

– Не знаю, как в других видах спорта, но в обучении плаванию я тогда, полтора десятка лет назад, ничего подходящего не нашел. Не было вот таких понятных разъяснений, чтобы от простого к сложному, с учетом характера и степени выраженности нарушений развития ребенка. И я написал свою методичку по обучению плаванию детей с ограниченными возможностями здоровья. Правда, это было уже лет пять назад. С того времени накопилось много нового материала, который надо туда добавить, но пока это только в проекте.

– А так ли уж необходимо заниматься плаванием детям с тяжелыми нарушениями?

– Тут надо понимать разницу. Можно заниматься плаванием, чтобы добиваться спортивных рекордов. Это, конечно, не для всех. А можно учить ребенка плавать для его безопасности и здоровья, и это совсем другая цель, актуальная для каждого человека, независимо от тяжести его нарушений. Работая на эту цель, я достигаю решения нескольких важных задач.

Первая задача – обеспечить безопасность ребенка на воде. Большинство детей, за редким исключением, любят воду. Соответственно, у них нет страха утонуть. Родителям зачастую сложно объяснить ребенку, где можно плавать, а где нельзя. Он бесстрашно бежит к любому водоему или бассейну, и это может печально закончиться. Поэтому прежде всего добиваемся того, чтобы ребенок держался на воде без подручных средств, активно работал руками и ногами, мог хоть как-то доплыть несколько метров до бортика бассейна.

Дальше возникает вторая задача: объяснить ребенку с задержкой интеллектуального развития, что в воде надо задерживать дыхание. Для нас с вами это очевидные вещи, для нормотипичного ребенка тоже не составляет труда. А вот с особенными ребятами всё сложнее. Очень часто они не только глотают воду, но и могут сделать в воде активный вдох. Однако есть способы, чтобы эту проблему решить.  В результате ребенок плывет и не захлебывается.

Еще один важный навык – чтобы ребенок мог переворачиваться со спины на грудь и обратно, и всё это – тоже не захлебываясь.  И чтобы мог, лежа на спине, как минимум поработать ногами, как максимум – руками и ногами. Это третья задача для того, чтобы обеспечить безопасность.

Четвертая задача – научить задерживать дыхание секунд на пять, а лучше на десять.

Когда эти задачи решены, мы можем быть на 99 % уверены в том, что, если ребенок упадет в бассейн, или его случайно толкнут другие дети, или на отдыхе с семьей его накроет легким волнением в аквапарке, он не утонет.

Кстати, на занятиях мы этот первый этап часто осваиваем в одежде: на ребенке надеты ботинки, штаны, кофта. Так мы имитируем ситуацию, при которой ребенок был на бортике, а потом случайно очутился в воде. Он не должен тонуть. Он должен повернуться, доплыть, не захлебнуться. Если всё это освоено, первый этап обучения можно считать законченным. Ребенок уже точно не утонет в бассейне. На море – с оговорками, потому что море и вообще открытая вода – это другое.

Как только первый этап пройден, мы переходим ко второму. Здесь задача – освоить околоспортивные стили плавания. И тут дети с синдромом Дауна в выигрышной ситуации по сравнению с теми же аутистами. Они могут очень здорово плавать кролем на груди, на спине. Любому стилю можно обучить такого ребенка, исходя из его индивидуальных способностей.

Постепенно мы начинаем усложнять тренировки. Усложнение направлено на общую физическую и специальную физическую подготовку. И это уже работает не только на безопасность ребенка на воде, но и на укрепление его здоровья.

Здесь нам помогает инвентарь, который повсеместно применяется в плавании и фитнесе, а также некоторые странные приспособления, которые я придумал сам, именно для того, чтобы автоматизировать навыки, необходимые в воде.  

– Для примера опишите хотя бы одно приспособление, которое вы придумали, и расскажите, для чего это нужно.

– Например, нам надо увеличить нагрузку на руки, чтобы улучшить их работу, и чтобы в итоге гребок руками был поактивнее, посильнее. Для этого нужно, чтобы ребенок принял в воде горизонтальное положение и не работал ногами.

Большинство детей, не умеющих правильно плавать, а уж тем более особенных детей, перемещаются в воде в почти вертикальном положении. Они не ложатся на воду горизонтально, это их пугает. Но, допустим, тренер добился того, что ребенок принял нужное положение. Теперь надо исключить работу ног.

Занимаясь с нормотипичным ребенком, мы просим его зажать между колен поплавок в форме восьмерки. Ноги сразу поднимаются и не работают, ручками ребенок гребет, всё отлично. Особые дети не удерживают ногами это приспособление. Во-первых, им страшно, что ногами нельзя себе помогать держаться на воде, во-вторых, непонятно, зачем это надо. И тогда я использую специальные приспособления. Они крепятся манжетами прямо на лодыжку. И с такими приспособлениями ребенок лежит на воде горизонтально, ноги не работают.

Также их можно использовать, чтобы увеличить нагрузку на ноги: для того, чтобы опустить под воду ногу с поплавком, ребенку потребуется сделать дополнительное усилие. Когда мы это приспособление снимаем, ноги начинают работать активнее, а руки делают более сильный гребок. У нормотипичных детей этот эффект заметен практически сразу, после первого же занятия, а особым детям требуется больше времени для выработки этих навыков.

Здесь нужно немного отойти от темы. В принципе, любая физическая нагрузка, которая требует волевого усилия, у ребят с интеллектуальными особенностями вызывает сопротивление – от легкого неприятия до ярко выраженной агрессии, направленной либо на себя, либо на другого человека, в случае наших тренировок – на меня. Ребенок может злиться, брыкаться, кусаться, поскольку ему не хочется напрягаться. Но есть ряд задач, которые мы хотим решить на наших занятиях, в том числе – научить ребенка формировать и выдерживать волевое усилие. То есть, работа идет не только с телом, но и с головой. В этом суть третьего этапа наших тренировок.

Третий этап – это то, ради чего изначально задумывалась вся методика: через упражнения в воде, через тело, дать комплексный толчок ментальному развитию. Идея не нова, она принадлежит не мне. Но для ее осуществления я разрабатывал специальные упражнения в воде, которые практически не используются на занятиях по плаванию с нормотипичными детьми. Таких упражнений в моей методике примерно две трети. Они заставляют ребенка волей-неволей делать правильные, нужные движения и вырабатывать соответствующие навыки.

К примеру, для особых детей, которые уже научены грести руками, очень полезно испытывать тактильное ощущение, когда в одной руке предмет тяжелый, который тянет руку вниз, а в другой – легкий, который не дает опустить руку под воду. При этом идет нагрузка на правое и левое полушария мозга.

– Вы сейчас рассказали, какие цели ставите перед собой как тренер. А разделяют ли их родители особых мальчишек и девчонок? С какими запросами и ожиданиями они приводят к вам своих детей?

– Большинство родителей приводят ребенка с двумя запросами: во-первых, научить держаться на воде, чтобы не утонул, а во-вторых – дать ребенку единственно разрешенную ему врачами физическую нагрузку, чтобы он физически развивался. По детям с синдромом Дауна еще часто бывает запрос – повлиять на лишний вес. О спорте говорят лишь единицы. Спрашивают: «А сможем ли мы в дальнейшем где-то выступать, в соревнованиях участвовать?» Хотя, наверное, это объясняется тем, что дети у меня занимаются очень сложные, с тяжелыми нарушениями. Есть ребята, которые могут плавать достаточно хорошо, но их всего процентов 20.

Я всегда прошу, чтобы родители присутствовали на первом занятии. Мне важно, чтобы они посмотрели, что я делаю. Потом я обязательно говорю, зачем я это делаю, что мы хотим получить на выходе.

Мы рассматриваем плавание не как спорт, а как среду, которая поможет ребенку физически и ментально развиваться. Это такой симбиоз тренировок тела и мозга.

Во-первых, ребенок получает психоэмоциональную разгрузку в воде. Если даже он пять минут побарахтался, покувыркался, просто постоял в воде, ему становится лучше. Так мы снимаем сенсорные перегрузки, болевые ощущения в мышцах и костях, поднимаем настроение.

Второй момент – сначала дети, как и все другие люди, испытывают неприятные ощущения, если вода попадает им в уши, нос, глаза, рот. Но во время тренировок в бассейне ребенок привыкает к этому и учится в целом спокойнее реагировать на внешние раздражители.

Кроме того, хорошая, правильная физическая нагрузка так или иначе заставляет работать правое и левое полушария мозга, стимулирует синхронизацию полушарий, создает новые нейронные связи.

Ну и, конечно, когда ребенок приходит в общий бассейн, у него неизбежно улучшаются навыки коммуникации, и это идет на пользу социализации особого человека.  Поэтому мы повышаем уровень уверенности в себе, уровень общения. Хорошо, что ребёнок находится с нормотипичными людьми, это благоприятно это сказывается на его развитии.

– Аргументы, которые вы приводите в пользу занятий плаванием, звучат убедительно для родителей. А как мотивировать самого ребенка?

– С ребенком ситуация с одной стороны проще, с другой – сложнее. Тот, кто приходит на спортивные занятия, неизбежно попадает под чужую волю. Тренер говорит: «Надо сделать», и дальше всяческими способами – уговорами, хитростью, побуждающими действиями – добивается этого от своего воспитанника. Иначе результатов не будет. На моих занятиях – точно так же. Особые дети более тонко, чем нормотипичные, чувствуют взрослых. Они намного лучше манипулируют ими, добиваясь своего, прежде всего, от родителей.

Когда ребенок чего-то не хочет, он кричит и плачет. И здесь маме надо тихо и спокойно устраниться, если она доверяет тренеру. А тренеру нужно проявить фантазию и использовать набор упражнений, которые были разработаны специально для таких случаев и опробованы на большом числе детей. А дальше – просто терпеливо работать. Обычно на это уходит два-три занятия. В какой-то момент ребенок понимает, что его манипуляции не работают. Что ему придется делать то, что говорит тренер, и не просто делать, а хорошо и до конца. Негативных реакций на занятиях бывает немало. Они сопряжены только с одним: ребенок дает понять миру и нам, что не хочет всей этой физической нагрузки, ему и так комфортно. Мне встречались родители, которые говорили: «Нет, Андрей, мы не хотим стресса для ребенка». Я им объяснял, что это трата их и моего времени и медвежья услуга для ребенка. Если не ставить перед собой цели последовательного развития, то родители могут прийти в бассейн и сами побарахтаться там с ребенком, которого я уже научил держаться на воде.

– А как проходят тренировки? Индивидуально или несколько человек занимаются вместе?

– Долгое время я занимался с особыми детьми один на один. Потом заметил, что такие дети очень здорово копируют, повторяют друг за другом, а не за тренером. Одно дело – когда я, сидя на бортике, показал, как надо постучать ногами, и совсем другое – когда рядом с новичком плывет другой ребенок и стучит ногами. Даже дети с выраженными интеллектуальными проблемами начинают эти движения повторять. Поэтому я для себя понял, что три человека на занятии – это и детям полезно, и мне комфортно. Как правило, новичка я присоединяю к одному-двум уже хорошо плавающим, и это дает хороший результат. А более развитых детей с синдромом Дауна и с РАС я пробую периодически включать в группу нормотипичных пловцов. Раз в неделю они приходят в обычную группу, а второй раз занимаются в формате своей мини-группы. Это приносит еще более заметные результаты, но подходит не всем. Надо смотреть по состоянию ребенка и по тому, насколько он мотивирован и сильна ли мотивация у его родителей. Ведь если семья хочет получить спортивные результаты, то придется напрягаться и родителям, и ребенку. Зачастую от родителей требуется даже больше самоорганизации и желания, а также твердости, чтобы не потакать слабостям ребенка, если он вдруг не хочет заниматься.

– Что для вас самого важно в работе с особыми детьми?

– То, что я вижу, как крепнут и развиваются дети. А еще то, что успехи детей благотворно влияют на эмоциональный и психологический фон родителей. У меня масса таких примеров. Как только у ребенка на тренировках что-то получается, для мамы с папой это радость, отличная психологическая разгрузка. Выходит, я и детям помогаю, и их родителям. Поэтому я свою работу люблю и ценю. Для меня это немаловажно. Был бы я художником, рисовал бы глаза родителей, которые видят первые реальные успехи ребенка. Для них это удивление. Они говорят: «Черт возьми, как? У нас он ничего не делал, а здесь сделал. Давайте дальше». Да, давайте быстрее, выше, сильнее.