Когда родился Никита, а это были естественные срочные роды, врачи начали подозрительно на него смотреть, после чего спросили, есть ли в роду люди с особенностями: появились подозрения, что мальчик родился с синдром Дауна. Для меня это был шок, я не верила, что это может быть, для меня это была первая беременность. Больше разговоров в роддоме на эту тему не было.
Врач-педиатр из поликлиники, когда пришла на дом для проверки малыша, тоже заподозрила диагноз и сказала, что необходимо сдать генетический анализ. Тогда мы не поддались панике, потому что Никита был похож на папу. Поэтому до двух месяцев мы жили, в принципе, спокойно.
Проблемы начались, когда ребенок не начал держать шею к 1,5–2 месяцам, он был очень слабый, будто пластилиновый, из-за слабого мышечного тонуса. Мы пошли к массажисту, он нам также сказал, что нужно обследоваться. Далее был уже генетик, сдали материалы, и к 3 месяцам у нас был диагноз на руках.
Сначала я не верила, что это так, потому что у нас ни у кого в роду не было генетических проблем. Изначально было отрицание, конечно, у меня был шок. Тогда я только окончила 5-й курс медицинского университета, мне казалось, что моя жизнь просто закончилась, как и мои мечты о карьере. Я не знала, что мне делать и куда идти, понимала, что я всегда будут с ребенком.
Я стала много читать про этих детей. Оказалось, что не у всех у них печальные судьбы и что, если приложить усилия, можно добиться успехов. Если ребенок рожден в семье, которая оказывает положительное влияние на него, то такие дети вырастают нормальными людьми. Они проходят все те же этапы физиологического развития, как и люди с нормальным набором хромосом, но при этом у них все с задержкой и на каждом этапе нужна помощь.
Когда Никите было полтора года, он все еще не ходил, а носить на руках его было уже тяжело, транспорта своего не было. В медцентре невролог показала мне, почему нельзя опускать руки – такие дети и ходят, и говорят: она меня вывела в коридор и показала этих детей, а они действительно все бегали и прыгали, как обычные дети. Наверное, только благодаря этому человеку в тот момент я поверила в себя и поверила в Никиту: что все будет, но требовать раньше не стоит.
Проблемы были и с речью. В два года он мог говорить только около 15 слов. Большего я от него и не требовала. Была помощь логопеда, и она есть до сих пор.
После рождения Никиты я приняла решение, что обязательно рожу еще, потому что он должен жить рядом с абсолютно нормальными детьми и у них должна быть команда. Он не должен потом остаться в жизни один. На улице во время прогулки не по нашей вине другие ребята с ними не контактируют: кто-то боится, кто-то остерегается их. Опять же, все происходит в силу незнания. «Солнечные дети» не агрессивны от природы, они очень добрые. Агрессивными они могут стать, наверное, по каким-то другим причинам. Но они рождены, чтобы научить нас, что есть доброта, любовь и ласка в этом мире.
Сейчас Никите уже 17 лет, он живет в большой семье, с родителями и младшими братьями и сестрами, учится в школе VIII вида. В школе, как и у обычных детей, у них есть общеобразовательные предметы, есть уроки труда, где они учатся готовить, например, бутерброды или салаты. Конечно, обучение больше направлено на то, чтобы они самостоятельно могли себя обслужить.
Скоро совершеннолетие и нам предстоит решать другие "взрослые" вопросы."
Фото Екатерины Сизовой
), копия (3).png)
